1964-й год. Франция. На Лазурном берегу, в Каннах, проходит самый престижный в мире Каннский Международный кинофестиваль. Наряду с основной программой идет показ внеконкурсных фильмов. Одна из лент, представленных на суд зрителей и жюри, создана никому не известным кинорежиссёром из Туркменистана Булатом Мансуровым. Гаснет свет, на экране появляются титры, звучит дутар и в пространство, заполненное зрителями, врываются пронзительные стихи Махтумкули: «Добро и зло не уживутся в мире. В потомстве сохранится ли добро? Или опять сердца героев честных придётся в землю зарывать? Земля давно их кровью напиталась. Не захлебнулась бы!»
В зале, во время просмотра фильма, царит удивительная тишина. Когда стихли последние звуки дутара и зажёгся свет, зал встал и взорвался аплодисментами. Такого здесь не видели. Люди аплодировали непривычной для европейского слуха музыке – рыдающей, возносящейся ввысь, нисходящей в бездонные глубины человеческого бытия, потрясающей игре актёров, рукоплескали в знак солидарности с такой простой и вечной философией фильма – добро всегда побеждает зло. Фильм назывался «Состязание» ("Шукур-бахши"). Лента получила сразу два приза – за лучшую режиссуру и лучшую музыку в кино, которую, потрясённый её глубиной Чингиз Айтматов, назвал «непридуманной музыкой». Принадлежала она студенту Московской консерватории Нуры Халмамедову.
Да, это была непридуманная музыка, потому что шла она не от ума, а от сердца, напоенная родниками души того, кто её написал. Да по-иному и быть не могло. Выдающийся туркменский композитор Нуры Халмамедов появился на свет неподалёку от тех мест, где родился и жил великий туркменский поэт Махтумкули. Сами эти края, потрясающие неземной красотой, были сотканы из красок, стихов и музыки. Горы, поросшие вековыми лесами, навевали светлые, радостные мысли, а бегущие с них журчащие родники помогали облекать мысли в слова. Слушая песни народных музыкантов – бахши, воспевающих красоту жизни и людей, мальчик, как губка, впитывал эти слова и звуки. Уже в детстве перед ним не стоял вопрос: кем быть? Он знал, что будет музыкантом.
После окончания школы, Нуры Халмамедов поступил в Московскую консерваторию. Все годы учёбы были наполнены не только занятиями в классах, но и интенсивным творчеством. Молодой студент пробовал себя в разных жанрах: всего за несколько лет он написал музыку к трём десяткам песен, романсов и других музыкальных произведений, которые принесли ему широкую известность. Это вокальные циклы на стихи туркменских поэтов Махтумкули, Молланепеса, Кемине, народных певцов XIX века, а также романсы на стихи Сергея Есенина, Гейне, японских поэтов; это знаменитая пьеса «Звуки дутара», симфонические картины «Туркмения». Выросший на традициях туркменского музыкального искусства, и навсегда оставшийся верным ему, Нуры Халмамедов органично соединил две богатейшие музыкальные традиции – музыку европейскую и туркменскую.
Главная тема, которую Нуры Халмамедов пронёс через всю свою жизнь и отразил в музыке, – тема чужой боли, которую композитор воспринимал, как свою. Об этом говорят названия его музыкальных циклов – «Баллада о войне и мире», «Памяти павших», «Недослушанные песни детей Хиросимы», «Баллада о матери», «Возвращение солдата», «Сердце солдата».
Он был преданным, верным, бескорыстным другом. Круг его друзей – писатели, поэты, художники, композиторы, артисты, кинематографисты. Среди поэтов он выделял две близких ему души – классика XIX века Махтумкули, и своего современника Курбанназара Эзизова, с которыми его роднили общность чувств, мыслей, мировоззрения.
Нуры Халмамедов написал музыку более чем к двадцати полнометражным, мультипликационным и документальным фильмам. И каждый раз это было событием. Друзья говорили, что Нуры понимал музыку кино, как никто другой. Казалось, мелодии сами слетали к нему откуда-то сверху.
Однажды в Москве, на озвучении туркменского мультипликационного фильма «Бездомный Конгурджа», возникла проблема. Создатели фильма рассчитывали, что для небольшой картины им предоставят маленький камерный музыкальный коллектив, однако Госкино выделило целый симфонический оркестр, в котором чуть ли не сотня музыкантов. Срок же для озвучения жёсткий - всего три дня. Простой повлечёт большие убытки. Нуры успокоил: «Всё будет нормально». Он заперся в номере гостиницы и, к назначенному сроку на столе лежала готовая партитура, причём расписанная для каждого инструмента в отдельности. А это колоссальная работа. После окончания звукозаписи оркестр, стоя, долго аплодировал композитору.
Нужно особо сказать о музыке к кинофильму «Кечпелек» («Горькая судьба»). Эта щемящая, волнующая душу мелодия, от которой слёзы наворачиваются на глаза, стала поистине неофициальным народным гимном. Реквием многие годы звучал на площади в Ашхабаде у Вечного огня, перед монументом воинов-туркменистанцев, павших в боях за Родину. Он и по сей день звучит по радио и с экранов телевизоров, отзываясь в сердцах ашхабадцев болью и печалью.
Нуры Халмамедов был одержим музыкой. Музыка поддерживала в нём жизнь. В ней была правдивость пламенного чувства, искренность выражений, простота и совершенство вкуса. Он служил музыке со всей силой и страстью. Музыка Нуры Халмамедова настолько универсальна, что её нельзя назвать только туркменской музыкой. Это музыка для всех.
В 1979 году Нуры Халмамедову было присвоено звание «Заслуженный деятель искусств Туркменистана». Он был удостоен также звания лауреата Государственной премии имени Махтумкули, и Государственной премии СССР.
Жизнь выдающегося композитора была короткой. Он прожил всего 43 года. Посмертно Нуры Халмамедов был удостоен звания «Народный артист Туркменистана». На одной из площадей столицы стоит памятник выдающемуся композитору Нуры Халмамедову, чья музыка стала национальным достоянием, его именем названа одна из улиц Ашхабада.
Бежит время, выросли новые поколения туркменистанцев, но и они знают музыку Нуры Халмамедова, и восхищаются ею. Потому что она воспевает Человека, Любовь, Добро, Мир. Потому что она вечна.
Владимир Зарембо
