Накануне 140-летнего юбилея столицы Туркменистана стоит оглянуться назад и вспомнить, с чего начинался Ашхабад, что предшествовало его возникновению и какие этапы истории оставили след в его нынешнем облике. Этот город, любимый всеми поколениями ашхабадцев, имеет свое неповторимое лицо и ныне, находясь в состоянии динамичного развития, также оригинален, как был самобытен в прошлом. Историк архитектуры Руслан Мурадов продолжает рассказывать об этом. Предыдущая часть здесь.
6 октября 1948 года в 1 час 17 минут после полуночи Ашхабад оказался в эпицентре сильнейшего землетрясения. Сила подземных ударов достигала 9-10 баллов по шкале Рихтера. Хватило минуты, чтобы большинство сооружений города и его окрестностей превратились в руины, вышли из строя все коммуникации. Ночную тьму сквозь тучи поднявшейся пыли осветило зарево многочисленных пожаров, улицы были оглашены криками и стонами раненых, плачем и рыданиями обезумевших от горя людей. Когда рассвело, взору людей открылось жуткое зрелище: вместо города стояли одни деревья и каменные трубы домашних печей. Целых зданий насчитывались единицы, а большинство устоявших было в таком аварийном состоянии, что впоследствии их пришлось разобрать.
Сколько людей погибло в результате этой ужасной катастрофы, выяснить теперь непросто. Очевидцы и исследователи сходятся в том, что официальные данные того времени (в среднем 25-28 тысяч погибших) преднамеренно занижены: жертв было значительно больше, причем не только среди постоянного городского населения, но и среди временно оказавшихся в Ашхабаде (прежде всего военнослужащих), среди многочисленных жителей окрестных сёл. Называются цифры в три-четыре раза больше. Правда и то, что многие были спасены в первые сутки после катастрофы благодаря мужеству, самообладанию и организованности уцелевших ашхабадцев, солдат и офицеров местного гарнизона, а также быстро и эффективно налаженной помощи, которая стала поступать из Москвы, Баку, Ташкента, Алма-Аты и других городов. Многие туркменистанцы бросились тогда в разрушенную столицу на поиски близких и активно помогали спасателям.
Утром 6 октября площадь Карла Маркса превратилась в огромный госпиталь под открытым небом, куда собирали раненых. Это было место, где со всей очевидностью проявились и масштабы случившейся трагедии, и массовый героизм людей, самоотверженно боровшихся за жизни пострадавших. Врачи и санитары вели здесь круглосуточную работу по оказанию первой помощи, готовили тяжелораненых к эвакуации в ближайшие города. Для этой цели правительство выделило 120 гражданских и военных самолетов, а с 8 октября, когда был восстановлен поврежденный участок железнодорожного пути, к делу подключились поезда. За первые 25 суток после бедствия, по оценочным данным, из города было вывезено около 40 тысяч человек. Многие по разным причинам покинули город стихийно, но одновременно прибывало большое количество людей со всех концов страны, чтобы участвовать в восстановлении Ашхабада.
Землетрясение уничтожило всю сырцовую застройку, которая преобладала в Ашхабаде, и сильно повредило основную часть капитальных зданий из жженного кирпича, поэтому от них тоже приходилось избавляться по мере расчистки города от завалов. Весь следующий год в столицу Туркменистана шли эшелоны со строительными материалами. Из Сибири поступал лес, из Поволжья – цемент, с Урала и Украины – металл и различное оборудование, из Балтии следовали сотни комплектов сборных каркасно-щитовых домов. Никакие склады не могли вместить огромный объем поступающего груза. Эшелоны разгружали вдоль железнодорожной магистрали на протяжении 10 километров к востоку от города.
Пока силами самих горожан экстренно возводились временные жилища и ставились так называемые финские домики, в проектных организациях Москвы, Ленинграда, Ростова и других городов на основе нескольких серий типовых проектов разрабатывались планы новой ашхабадской застройки. Она состояла преимущественно из многоквартирных двухэтажных кирпичных домов с повышенной сейсмостойкостью, с лепными украшениями на фасадах и резным орнаментом на деревянных элементах лоджий. На первых этажах угловых домов обычно устраивались небольшие магазины. Эти дома строились по периметру старых кварталов, образуя внутри общее дворовое пространство – хорошо озелененное и благоустроенное. Если прежде в Ашхабаде связующим звеном между жителями одно- и двухквартирных домов являлась улица, то теперь ее заменял общий двор. Такие дворы возрождали существовавшую когда-то в туркменской общине атмосферу добрососедства, теплоты и культурного единства самых разных семей, связанных одной судьбой.
Ярко выраженные этнические и социальные различия, характерные для дореволюционного, а отчасти и довоенного Ашхабада, в новом городе отсутствовали. Исчезали обособленные районы: туркменские, русские, персидские, армянские. Население росло (в 1956 году насчитывалось 142 тысячи человек), менялся его состав. Противоречия между традиционным жизненным укладом, народной эстетикой и той средой, которую навязывало государство гражданам, возводя в совершенно различных регионах большой страны одинаковые жилища, обострились после 1958 года, когда в Ашхабаде развернулось массовое строительство микрорайонов, состоящих из удешевленных трех- и четырехэтажных типовых крупнопанельных домов. Казарменная планировка этих микрорайонов уничтожила такие понятия как улица и двор, заменив их аморфным, социально отчужденным пространством.
За 10 лет после землетрясения удалось воссоздать и нарастить столичную промышленность, как и прежде, состоящую из стекольного, металлообрабатывающих заводов, текстильных, пищевых фабрик и особенно предприятий, выпускающих строительные материалы. Большое внимание уделялось созданию энергетической базы. Кроме виноделия в Безмеине и Геоктепе, вся промышленность умещалась в пределах городской черты. Однако к концу 1950-х темпы индустриализации стали таковы, что особо крупные и экологически опасные предприятия решено было построить в 15-20 километрах западнее Ашхабада. Так стал развиваться промышленный город-спутник Безмеин с цементным заводом, комбинатом железобетонных изделий и мощной паротурбинной электростанцией – Безмеинской ГРЭС.
Столичную значимость придавало Ашхабаду открытие в 1951 году национальной Академии наук на базе Туркменского филиала Академии наук СССР. Туркменский государственный университет и несколько специализированных вузов, размещенных в Ашхабаде, обеспечили республику собственными кадрами самых разных профессий. Развивалось здравоохранение. Помимо ряда клиник, больниц и диспансеров, в городе стали действовать специализированные медицинские научно-исследовательские институты. Культурный фон столицы составляли три театра, филармония, два зимних и несколько летних кинозалов, два музея, ряд общественных библиотек и клубов.
В 1950-е сложился новый архитектурный облик старой части Ашхабада, далеко не однородный по стилю, качеству и значимости. Здесь были сконцентрированы в основном административные и общественные здания, наглядно демонстрирующие стилистику эпохи «сталинского ампира» в советской архитектуре. Это был период «освоения наследия», когда авторы ограничивались украшением симметричных фасадов лепным декором, колоннадами и портиками, тяжелыми карнизами, аркадами, декоративными лоджиями, стрельчатыми сводами оконных и дверных проемов и реже – купольными покрытиями.
Наиболее яркие постройки в этом ряду – театр имени Молланепеса (1951-1958, архитектор Александр Тарасенко), комплекс зданий Академии наук (1952-1959, коллектив авторов), сельскохозяйственный институт (1952-1955, коллектив авторов), универмаг на Первомайской улице (1952-1953, институт Казгипроторг). В духе неоклассицизма были решены железнодорожный вокзал (1955-1957, архитектор Евсей Сорин), Дом культуры железнодорожников (1950-1952, архитектор Елизавета Хелаия), Туркменский государственный университет (архитекторы Михаил Камышников и Генрих Александрóвич), ряд правительственных и административных зданий, а также жилых домов. Город возрождался из руин более масштабным и представительным, чем был до землетрясения.
